Город мастеров плетение новые идеи: Плетение из бумажной лозы: подборки мастер-классов, статей, публикаций о рукоделии и творчестве

3 (Дине) — визуальный рассказчик из Уиндоу-Рока, столицы народа навахо. С помощью фотографии и кураторских инициатив он намерен культурно выражать и творчески отстаивать понимание и обучение, присущие образу жизни дине (навахо). В 2017 году он получил степень бакалавра искусств в художественной студии со специализацией в области управления искусством и сертификат бакалавра музейного дела в Университете Нью-Мексико, Альбукерке. Назван Southwest Contemporary как один из двенадцати художников Нью-Мексико, которых нужно знать в 2020 году, Бегей является получателем стипендии Гудмана для начинающих художников на 2021–2022 годы и работает сотрудником по связям с общественностью в Отделе управления персоналом народа навахо в Уиндо-Роке, Аризона. .

Уэйд Кэмпбелл () — археолог-историк из династии Дине (навахо), чьи исследования посвящены изучению отношений между общинами Дине и другими местными группами на юго-западе США с семнадцатого века до наших дней, включая пуэбло, испанцев и американцев. Кэмпбелл занимается рядом вопросов, связанных с долгосрочными моделями расселения навахо и экономической деятельностью в большом регионе Четырех Углов, с особым вниманием к зарождающемуся скотоводству коренных народов и связанным с ним изменениям в землепользовании, социальной организации, диете и методах существования. .

Исследование Хэдли Дженсен посвящено пересечению изобразительного искусства, антропологии и материальной культуры с особым акцентом на искусстве коренных народов юго-запада Северной Америки. В настоящее время она работает научным сотрудником в Музее индийского искусства и культуры в Санта-Фе, штат Нью-Мексико, и в отделе антропологии Американского музея естественной истории в Нью-Йорке. Ее кураторский проект Shaped by the Loom: Weaving Worlds in the American Southwest , открывающийся в галерее Bard Graduate Center Gallery в Нью-Йорке весной 2023 года, является первой выставкой, демонстрирующей коллекцию Дине (навахо) из Американского музея естественной истории. текстиль. Вместе она и Рафаэль Бегай (Дине) являются сокураторами Horizons: Weaving Between the Lines with Diné Textiles , открытие в Музее индийского искусства и культуры летом 2023 года. Ее работа была поддержана Музеем американского Запада Отри, Центром ремесел, Институтом американского искусства Лундера, Смитсоновским институтом. Национальный антропологический архив и Национальный музей естественной истории, Фонд американского искусства Терра, Американское текстильное общество и Фонд американского искусства Уайета. Кроме того, у нее есть практический опыт изучения традиционных методов ткачества и естественного окрашивания, что укрепило и оживило ее работу в качестве академического исследователя, куратора и преподавателя.

Лариса Нез является зарегистрированным гражданином народа дине (навахо). Она родилась и выросла в племени навахо, в небольшой общине на севере Аризоны. Она из народа грязи и родилась у народа горной бухты. Ее дед по материнской линии принадлежит к Красным, Бегущим в Водные Люди, а ее дед по отцовской линии — к Большим Водным Людям. Лариса получила степень бакалавра искусств в области истории искусств и дополнительную степень в области социологии в Университете Нотр-Дам и степень магистра общественных гуманитарных наук в Университете Брауна. В настоящее время она является аспиранткой по этническим исследованиям в Калифорнийском университете в Беркли. Ее исследования исследуют пересечения между историей искусства, культурными исследованиями, критической теорией, исследованиями коренных народов и исследованиями чернокожих.

Барбара Теллер Орнелас (Дине) — мастерица-ткачиха навахо в пятом поколении и носитель культуры, которая продала свой первый ковер, когда ей было всего десять лет. Ее отец, Сэм Теллер (1918–2000), был торговцем Дине (навахо) в течение тридцати двух лет, а ее мать, Рут Теллер (1928–2014), была ткачихой, садовником, стегальщиком и фотографом. Когда Орнеласу было десять лет, ее бабушка по отцовской линии мечтала, чтобы ее внучка стала великой ткачихой, которая поделится своими традициями со всем миром. Пятьдесят шесть лет спустя Орнелас не только оттачивала свое мастерство ткачихи «Двух серых холмов», но и делилась им с публикой по всему миру в форме семинаров, лекций и выставок.

Линда Теллер Пит (Дине) — отмеченная наградами ткачиха в пятом поколении, наиболее известная тем, что использует традиционный региональный стиль Двух Серых Холмов. В ее работе с шести лет, когда Пита официально познакомили с ткачеством, заложена вера в то, что красота и гармония должны быть вплетены в каждый ковер. Наряду со своим ткачеством она сотрудничает с художественными центрами, гильдиями, музеями, университетами и другими учреждениями, чтобы знакомить общественность с историей Дине (навахо) и сохранением традиций ткачества навахо. Вместе со своей сестрой Барбарой Теллер Орнелас она написала Дети женщины-паука: ткачи навахо сегодня (2018), первая книга, написанная ткачами Дине со времен испанских и колониальных контактов, а также Как плести ковер навахо и другие уроки от Женщины-паука ( 2020). Пит также является директором по вопросам справедливости и интеграции в Американском текстильном обществе.

Дарби Рэймонд-Оверстрит (Дайн) — отмеченный наградами цифровой художник и гравер. Родившаяся в Туба-Сити, штат Аризона, и выросшая во Флагстаффе, штат Аризона, она является гордым представителем народа навахо. Она получила степень бакалавра в области психологии и студийного искусства и с отличием окончила Дартмутский колледж в Ганновере, штат Нью-Гэмпшир, в 2016 году. материализоваться через портреты, пейзажи и абстрактные формы. Ее работы в значительной степени вдохновлены традиционными тканями навахо и основаны на них, с особым интересом к изделиям, сотканным с конца 1800-х до 19-го века. 50-е годы.

Тиррелл Тапаха — ткачиха из Дине и художник по волокну из Гоат-Спрингс, штат Аризона. Их работа включает в себя пастырскую жизнь из поколения в поколение, передаваемую через деда Тапахи, прабабушку и других родственников, желающих учить. Tapaha производит тканые ткани и войлочные изделия как для эстетического, так и для утилитарного использования. Эти ткани сделаны из необработанных натуральных волокон, преимущественно выращенных на навахо, и окрашены вручную местной флорой из региона Четырех углов. Плетения Тапахи связаны с прожитой жизнью и тесно переплетены с чувствами, воспоминаниями и переживаниями. Тапаха работал учеником у мастера-ткача Роя Кэди. Помимо работы с волокном и текстилем, Тапаха также работает полный рабочий день пастухом овец в районе Четырех углов народа навахо.

Кредиты

Эта программа была организована в связи с весенней выставкой 2023 года Созданные ткацким станком: ткацкие миры на юго-западе Америки.

Поддержка выставки щедро предоставлена ​​Art Bridges

Дополнительная поддержка предоставлена ​​Фондом Генри Люса, Фондом американского искусства Уайета и другими спонсорами Bard Graduate Center

Этот проект частично поддерживается Национальный фонд искусств.

Особая благодарность Американскому музею естественной истории.

Master Weaver «Взорван» цифровой текстильной печатью

Бонни Тарсес демонстрирует процесс наполнения смыслом каждой отдельной нити при создании «Цветного гороскопа».

Я ВПЕРВЫЕ ВСТРЕЧАЛСЯ со знаменитой Бонни Тарсес, когда она посетила мою студию цифровой печати на текстиле почти год назад. Я и не подозревал, что буду проводить время с самой технически подкованной 80-летней женщиной и энтузиастом цифровой печати, которую я встречал за всю свою карьеру.

Выпускница Школы дизайна Род-Айленда, Бонни занимается инновациями в искусстве ткачества уже более 60 лет. Она мастер своего дела, но при этом не боится браться за новые идеи, приемы и технологии — точка зрения, которая одновременно удивила и порадовала меня. Ее первый опыт цифровой печати на текстиле начался с Spoonflower, и за последнее десятилетие она развила свое отношение к цифровой практике.

Когда я впервые пригласил ее в студию Western Sensibility, мне было любопытно, насколько она знакома с современными текстильными практиками. Опыт не мог быть более волшебным. Недавно я встретился с Бонни, чтобы обсудить, как она впервые увидела цифровые текстильные принтеры в действии и как это повлияло на ее работу.

Кэтрин Сандерс: Какова была ваша первая реакция, когда вы лично увидели процесс цифровой печати на текстиле?

Бонни Тарсес: Я была просто поражена, когда увидела процесс цифровой печати на текстиле! Как будто желание всей жизни чудесным образом сбылось. Я специализировался на текстильном дизайне в RISD в начале 60-х, задолго до цифровой эпохи.

КС: Сосуществуют ли в вашей практике традиционные методы ткачества и цифровые инструменты?

Реклама

BT: Краткий ответ: я ткач. Я могу сплести почти что угодно.

Большинство ткачей, использующих компьютер, используют его как генератор моделей. Можно всю жизнь ткать наброски за полдня, но потом их нужно плести. Я поступаю наоборот: я начал брать десятки изображений своих плетений и манипулировать ими (в основном зеркальное отображение, уменьшение размера и повторение) так, как меня учили в RISD несколько десятилетий назад, и печатать готовый дизайн.

КС: Каково это, как легендарному ткачу, знакомиться с новыми текстильными технологиями? Влияют ли новые инструменты на ваш процесс?

БТ: Я мечтал об этом дне, о знакомстве с новыми технологиями. Такое ощущение, что я готовился все эти десятилетия, но не знал, к чему готовился. Я до сих пор чувствую пот и слезы, создавая повторяющийся рисунок вручную, а затем проделывая тот же процесс за минуту! Это был один из самых впечатляющих моментов в моей жизни ткача/художника. Я испытал точно такое же чувство, когда впервые зашел внутрь Western Sensibility. Теперь текстильный дизайн, оригами и сублимационная печать сплелись воедино в моем воображении. С помощью этой новой технологии я смогу создать наследие.

КС: Считаете ли вы, что ткачество классифицируется иначе, чем другие виды искусства, связанные с волокном, включая цифровую текстильную печать?

BT: Я думаю, что маркировка всех изделий из мягких тканей как изделий из волокна помогла поднять уровень валяния, квилтинга, плетения корзин и нефункционального ткачества. Но функциональное плетение все же не считается искусством. В течение шести десятилетий я пытался найти способ проникнуть в мир искусства. Я помню, как куратор художественного музея сказал, что никогда не будет ткачества в своем музее, кроме, может быть, цифрового. Он пренебрежительно осмотрел шаль ручной работы, которую я носил, и сказал: «Хорошие края». Но теперь, когда я вспоминаю тот момент, я верю, что слово «цифровой» вошло в мой мозг и вдохновило меня на создание тканого искусства.

Реклама

КС: Когда вы посещали студию, у вас была красивая и сильная реакция на этап печати на бумаге в процессе сублимации красителя. Что вас заинтриговало в газете? Вы сразу связали это со своим увлечением оригами?

BT: Я уже был глубоко увлечен оригами и бумагой для оригами, поэтому от вида всей этой потрясающей бумаги в мусорной корзине у меня перехватило дыхание. Я бы хотел, чтобы кто-нибудь сфотографировал выражение моего лица. Я чуть не забыл про печать на ткани и сразу спросил, можно ли мне немного бумаги. Я просто должен сказать, что он отлично подходит для складывания оригами! Я попробовал некоторые из них той же ночью и вернулся за новыми на следующий день.

КС: Тактильная природа плетения очень похожа на складывание оригами. Что вызвало у вас интерес к интеграции оригами в вашу художественную практику?

БТ: Не могу не рассказать, как я увлекся оригами. Это такая хорошая история. Я хотел, чтобы голуби не падали мне на ступеньки, и искал эстетический сдерживающий фактор. Я думал, что научиться складывать журавликов-оригами и связывать их так, чтобы они крутились и вращались в воздухе, поможет. Это было семь лет назад.

Хотя я больше не живу в этом доме, журавли все еще отгоняют голубей. Пока я учился складывать, мне сказали, что Центр мира Жаннет Рэнкин собирает подъемные краны в честь 70-летия бомбардировки Хиросимы и Нагасаки. Я решил присоединиться, потому что уже собирал краны. Вскоре я проводил еженедельные занятия для начинающих крановщиков. В JRPC решили использовать переработанную бумагу, поэтому я вырезал 5000 листов бумаги для оригами из старых журналов National Geographic. Написав это, я понял, что с самого начала занимался созданием уникальных оригами из бумаги! Во время всего этого вырезания и складывания кто-то рассказал мне о японской легенде о том, что если сложить 1000 журавликов, нанизать их на нитку и подарить, то желание исполнится. Потом я получил известие, что мой дорогой друг неизлечимо болен. Я был в растерянности, бессилен и беспомощен. Когда я вспомнил историю о складывании 1000 журавликов и получении желания, я начал складывать свой первый проект 1000 журавликов. Когда моя подруга вернулась домой из больницы, на ее крыльце висела 1000 журавликов, сложенных из журналов National Geographic. Я не мог бы сказать или сделать что-то более искреннее и значимое. В настоящее время я работаю над своим 31-м сенбазуру (японское слово, означающее «сложить тысячу журавликов в подарок»). Участие в создании этих уникальных предложений изменило мою жизнь.

Говорят, чтобы стать мастером, нужно сделать 10 000 дел. Когда я достиг отметки в 10 тысяч до пандемии, что-то изменилось. Я начал создавать узоры. Журавли превратились в пиксели. Следующие 10 инсталляций стали не только живописными, но и стали напоминать текстиль. Люди не могли поверить, что они сделаны из сложенной бумаги.

Реклама

КС: Я до сих пор в восторге от вашей щедрости и решения создать оригами-инсталляцию из 1000 журавликов для Western Sensibility из нашей бумаги для сублимации красителя после переноса. Чем эта инсталляция отличалась от других, которые вы делали?

БТ: Каждый раз, когда я складываю 1000 кранов, получается что-то новое. Как я уже говорил ранее, когда я увидел переработанную печатную бумагу во время моего первого тура по Western Sensibility, мой разум начал считать. Это был действительно первый раз, когда я увидел стопку бумаги и сказал, что хочу сложить из этой бумаги 1000 журавликов, но именно это и произошло. Потом я рассказал вам свою идею/план и мы сразу выбрали стену для установки. Я начал составлять легкий график по 50 кранов в день в течение 20 дней. Как и в случае с ткачеством, первый вопрос, который задают большинство людей: «Сколько времени это займет у вас?» и я хотел бы сказать примерно 100 часов.

КС: Вы считаете себя «художником, которому довелось ткать». Можете ли вы расширить эту идею?

BT: Ткачество — это время. Ткачество — это время, ставшее видимым. Путь плетения бесконечен, и на его путешествие уходят целые жизни. Все уроки жизни можно извлечь из ткачества. Величайший урок, который я усвоил, был в середине 70-х, когда я делил студию с резчиком по дереву. Пока я плела, я заметила, что сделала ошибку в плетении, и мне придется расплести около шести дюймов. Я выругался и закричал: «Ненавижу расплетать!» Резчик по дереву перестал шлифовать и сказал: «Часто я хотел бы не вырезать». В тот момент я понял, что величайшая сила в плетении заключается в том, что нет ошибки, которую вы не можете исправить, если потратите время, и в то же время зная, что существует бесконечное количество возможных ошибок. Плетение — это линза, через которую я смотрю на жизнь. Искусство ткачества состоит в том, чтобы иметь «красивые края», но искусство — это все, что между ними.

О Бонни Тарсес – «Художнице, которой приходится ткать»

За более чем 61 год работы художником, работающим с красочной пряжей, мастер ткачества Бонни Тарсес продолжает черпать вдохновение в старинном этническом текстиле, цветовой символике , и невербальный язык цвета, сотканный, по ее словам, как «радостная молитва».